независимая газета
 
на главную
7 апреля 2005 года
мемуары
Кинель­Черкассы,  возле Дома молодёжных организаций, 3 апреля
Пикет недовольных «Кинель-Черкасским водоканалом»
Опрос:
Считаете ли вы свой населённый пункт благоустроенным?
Плечом к плечу
с Карбышевым (воспоминания)

Плечом к плечу с Карбышевым

Борское: 11 апреля ­ день узников фашистских концлагерей. Сергей Васильевич Собольков прошёл девять фашистских концентрационных лагерей как девять кругов ада

Воодушевлённый партией
В советское время таких как Сергей Собольков, родившихся в октябре 1917 года, называли ровесниками революции. Взявшая власть в стране партия большевиков окрылила деревенскую бедноту реальной возможностью получить образование. Вот и мальчишка из Борского сначала учился в шестилетке, затем поступил в Бузулукский сельскохозяйственный техникум и успешно его закончил. Проработав несколько лет агрономом, сдал экзамены в Чкаловское военно-стрелковое пулемётное училище. По завершении обучения, в год начала Великой Отечественной войны, был направлен в одну из частей, дислоцирующихся на Украине - в Каменец-Подольске, где вступил в должность командира пулемётного взвода.

Приграничные бои. Плен
22 июня военный городок подвергся ожесточённой бомбардировке немецкой авиацией. Многие красноармейцы погибли, не успев выбежать из казарм на плац, а командиры - из домиков начсостава на улицу. Воины, оставшиеся в живых, заняли заранее подготовленные позиции. Но проку от такой обороны было мало: управление, как и система огня, нарушено. И - абсолютная незащищённость от новых налётов бомбардировщиков! К первым числам июля людей на позициях осталось так мало, а фашистские атаки были так сильны, что всё же пришлось начать отступление. Отходили с непрерывными боями, в одном из которых взвод Сергея оказался окружённым пехотой и танками. При попытке прорыва Собольков был ранен и контужен. Подобравшие его в бессознательном состоянии немцы, видимо, рассчитывали получить от офицера разведданные и потому сохранили ему жизнь. Но какими, к чёртовой бабушке, сведениями, содержащими военную тайну, мог располагать комвзвода, когда передовые немецкие войска были уже за десятки километров на востоке! С начала войны до того рокового дня прошёл один месяц и одна неделя.
Пленных повели на запад. Идти Сергею было трудно: нестерпимо болела раненая рука и невозможно опереться на выбитую ступню. А всё же (куда деваться!) шагал, слизывая с окровавленных губ пот и слёзы. Да на счастье среди пленных обнаружился врач. На одной из кратковременных стоянок он сломал палку и соорудил нечто напоминающее лангетку. Стало чуть легче, и теперь Сергей задыхался уже не столько от боли, сколько от досады и злости. Надо же было угораздить попасть в плен к тем, чьи атаки он со своими бойцами так успешно отражал!
В Виннице немцы согнали в лагерь, огороженный колючей проволокой и охраняемый автоматчиками с собаками, несколько сотен человек. Людей изнуряли палящее солнце и голод. Несколько дней у пленных не было ни крошки во рту. А «налаженное» питание помещалось в одном черпаке - похлебка из листьев свёклы, капусты и проса - и давалось раз в сутки.
Молоточками в голове Сергея стучала мысль о побеге. И как-то в грозовую ночь, когда отключили прожектора, он с тремя пленниками пробрался к колючей проволоке. Однако, в отличие от товарищей, пролезть под «колючкой» он и ещё один не успели. Послышался лай собак, топот бегущих солдат, стрельба. Пришлось двоим неудачникам тихо отползти в глубь лагеря.
В середине августа пленных гнали через какое-то село. Сергей незаметно прошмыгнул в толпу стоящих по обочинам дороги жителей и его, видного парня (надо знать род Собольковых - голубоглазые добродушные славяне-великаны), было упрятали меж собой отзывчивые девушки-украинки, как вдруг один из местных мужиков позвал охранника: «Господин солдат, туточки москаль…»

Настоящий генерал
Сергея прикладами загнали в толпу. Но ссадины на плечах и голове только подстегнули упрямого «Соболька», как звали его в родном краю, к побегу. Он, как это теперь говорится, тщательно отслеживал ситуацию, чтобы уйти из плена. «Бывалочи, сижу, по привычке раскачиваюсь взад-вперёд и всё соображаю, как бы сбежать. Многие из отчаявшихся сокрушались, много болтали чего попусту, а я всё молчком. И всегда искал и находил единомышленников. Совершить побег было моей лелеянной и недосягаемой боевой задачей…»
По первоначалу - обычный лагерь, а потом - Замостье - лагерь для офицеров с особо строгим содержанием: из 12500 завезённых сюда с Сергеем на момент его очередного перевода в другой концентрационный ад в живых остались только 1700 человек. Вот как рассказывает о том жутком периоде своей жизни Сергей Васильевич: «Нас пригнали 1-го сентября, а в конце месяца в составе очередной партии узников в Замостье прибыл генерал Дмитрий Михайлович Карбышев. Не для красного словца, а от души говорю: встреча с ним повлияла на дальнейшую жизнь многих из нас. Эх, и крепкий же был человек! И духом, и выносливостью. Меня почему-то выделил среди других. Возможно, как бы сына видел во мне. Так бывает в жизни. Как-то мы, узники, стояли, окружив генерала, на плацу и засыпали его вопросами: почему не оказались готовыми к войне, почему у нас так мало боевой техники, почему на второй линии обороны солдаты оказались без оружия? А я спросил не в бровь, а в глаз: правда ли, что его, генерала Карбышева, хотят на кого-то обменять? Он возмутился и ответил, что это ложь с целью морально подавить узников. Что Советский Союз не заключал соглашения о военнопленных, да и Гитлер, мастак нарушения договоров, всё одно не выполнял бы его. А потом Карбышев вдруг поинтересовался, откуда я родом. А узнав, что из Куйбышевской области, улыбнулся и рассказал, что в 1919 году и после ему доводилось бывать в Самаре. И позже он словно бы искал встречи со мной и всё рассказывал, рассказывал…»
Однажды всех пленников из барака, в котором помещался Сергей, а это 1500 человек, перевели в лагерь «Норд», где над ними стали проводить какие-то медицинские опыты. Поутру несколько пленников уводили в медпункт, где им без каких-либо объяснений делали инъекции. После этого многие узники заболевали дизентерией, сходили с ума - бились о стены и падали с нар. И никто их не собирался лечить. И эти испытания суждено было выдержать Сергею. Только через месяц оставшихся в живых вернули в прежнее место адова заключения. Отсюда под заочным руководством Карбышева Сергей с товарищами предприняли очередную попытку бегства. Пытаясь прорыть подземный тоннель, ребята тайком выносили в конюшню землю и смешивали её с навозом. Но в подкоп провалилась машина, гружёная строительными материалами для возведения второй линии ограждения. И надо же, случилось это в день, намеченный для побега.
Неделю свирепствовали фашисты. А не найдя организаторов, перевели значительную часть узников в гестаповскую тюрьму «Святой крест», куда продукты не завозились неделями и где ежедневно умирали сотни людей. Расследование того, кто организовывал побег и сооружал подкоп продолжалось ещё долго.

Сюрпризы для Люфтваффе
Страшнее тюрьмы - следующий - шестой по счёту лагерь. В нём советских военнопленных пропустили через санпропускник, постригли наголо и обработали креозотной эмульсией.
Сергей Васильевич Собольков вспоминает: ­ Мы с трудом узнавали друг друга ­ до того исхудали. Напялили на нас лагерную робу, заковали в деревянные колодки, каждого пометили алюминиевыми табличками с выбитыми на них номерами. И вдруг вновь видим Карбышева. Оживились, приободрились. Он, узнав меня, обрадовался. Сообщил, что немцев разбили и отогнали от Москвы, что не сдаётся блокадный Ленинград. Для меня до сих пор загадка, откуда он всё это знал. Продержав офицеров несколько недель в состоянии между жизнью и смертью, стали агитировать перейти на службу рейху с посулами привилегий. Не найдя желающих, целый день продержали на плацу в положении лёжа лицом вниз. Но худо пошли их дела на фронте. Рабочая сила забиралась в армию, а компенсировали её военнопленными. Через четыре месяца нашу несломленную офицерскую команду пополнили вновь прибывшими и увезли в лагерь, который обслуживал авиамастерские. После отбора чисто по физическим показателям стал я слесарем­авиаремонтником. Несмотря на предупреждение о наказании за порчу инструментов и брак деталей ­ расстрел на месте, «Мессершмитты» разбивались. Но попробуй докажи нашу причастность к авариям! Осенью 1944 года нас перевели в лагерь 10028. И в нём ­ мастерские, аэродром ­ всё за «колючкой» в восемь рядов. Участились бомбёжки авиацией союзников. После одной из них не стало ни мастерских, ни аэродрома, ни многих из наших ребят.
Сергею с товарищем бежать всё же удалось. Ночью из большого двора, куда загнали переводимых на новое место из ставшего ненужным лагеря военнопленных. Выбрели офицеры к Дунаю, где их подобрал один из советских бронекатеров.

Память
В настоящее время Сергею Васильевичу Соболькову 88 лет. Проживает он в Самаре. Каждый день с двумя пересадками добирается до парка Победы. Здесь в составе райсовета ветеранов руководит военно-патриотической работой. А в день памяти легендарного генерала (18 февраля) и в День Победы непременно выступает перед учащимися в том же парке у памятника Дмитрию Михайловичу Карбышеву. Кстати говоря, ветеран, прошедший девять кругов ада, сегодня обрёк себя на новые испытания - приютил в своей двухкомнатной квартире семерых дальних родственников покойной жены, переселенцев из Узбекистана: «А как же! Они же - беженцы». Вот так бы сердечно относиться к чужому горю всем нашим региональным чиновникам, ответственным за обеспечение мигрантов жильём! Увы, Самарская область, в отличие от других (Белгородской, например), положительного примера в решении этой проблемы не даёт.
А дом в Борском, где когда-то родился Сергей Васильевич, стоит и поныне. Кроме Соболькова, дыхание войны почувствовали ещё четверо мужчин, проживавшие в нём. Один из них погиб в 1942 году.

Полная версия - см. "МолвА" №13 (подписной индекс 42986)
ДАЧНИЦА - газета для дачников, садоводов и огородников