независимая
газета 
17
ноября 2005 года
восточный
регион Самарской области
 Жильцы общежития перекрыли федеральную автотрассу |
| Может ли увеличение штрафов победить взяточничество? |
| Последние годы советской границы |
| Обновление по четвергам |
Последние годы советской границы
Около пятнадцати лет минуло с той поры, как перестало существовать одно из самых загадочных для одних и страшных для других государств в истории человечества, известное под названием Союз Советских Социалистических Республик. Но, как минимум, ещё пятилетие удерживалась российскими пограничниками большая часть его бывших границ. И лишь когда стало окончательно понятно, что крепость «ленточки», вьющейся вокруг наших огромных территорий, зависит не только и не столько от титанических усилий тогда ещё интернациональных по своему составу сил «зелёных фуражек», сколько от капризов и причуд известных национальных лидеров, встал вопрос о ликвидации Россией её надзора за бывшими советскими границами в Средней Азии и в Закавказье. В один из последних годов российского пограничного присутствия на рубежах Грузии и Турции удалось побывать Анатолию Чиркову, который и решил сегодня поделиться с читателями «Молвы» своими впечатлениямиНа пограничных дорогах
Российская погрангруппа «Грузия». Тогда, в середине девяностых годов минувшего столетия, её деятельность не афишировалась средствами массовой информации так широко, как, безусловно, того заслуживало героическое бытование вдали от Родины на многочисленных заставах, разбросанных среди гор. На полублокадное существование обрекали как естественная отдалённость, так и непредсказуемое поведение многочисленных вооружённых формирований националистического толка, под видом борьбы за независимость и целостность Грузии заботящихся исключительно о самовыживании в тяжелейшее время всевозможных кризисов и нередко избирающих для отдыха и переформирования пограничные районы. И хотя выстрелы здесь не сливались в «море огня», как в Чечне, и не исчезали из списков погранотрядов целые заставы, как в Таджикистане, прожить сутки без инспирированных извне больших и малых «ЧП» считалось роскошью. Вот почему дорога по маршруту Тбилиси-Боржоми-Ахалцихе не представлялась нам только лишь как исключительно красивая трасса, какой она зарекомендовала себя в туристических впечатлениях многотысячных отрядов отдыхающих со всего Советского Союза. И хотя заместитель командующего, начальник штаба погрангруппы «Грузия», полковник Николай Леонидович Смаршков, стараясь не выказывать обеспокоенности возможными дорожными приключениями, с упоением рассказывал об особенностях службы в погранотрядах, каждый метр дороги и прилегающей местности прощупывался его зорким взглядом, словно бы смотрел он не в лобовое стекло УАЗика, а в амбразуру ДОТа из приграничного укрепрайона. Но любимым коньком Смаршкова была история российско, затем советско и снова российскокитайской границы. Географо-топографические особенности, разнообразные противоречивые события и героика службы за семнадцать лет пребывания в тех местах наполнили этого человека специфическими познаниями, которыми дано обладать только офицеру и никому другому. Прибыв в 1994-м году в Закавказье, он не отгородился от окружающего стенами служебного кабинета. За несколько месяцев побывал, практически,на всех заставах и комендатурах. На его рабочей карте остались лишь несколько неотрекогносцированных сантиметров границы. И это при том, что он, как второе наиболее ответственное лицо в погрангруппе, прекрасно был осведомлён об отсутствии какихлибо перспектив в будущем так трудно сохранённой «Грузии». «И что же, все его поездки заметное служебное рвение? Зачем они?» - пытался я ответить себе на эти вопросы. Разве он и пусть даже сотни окружающих его и беспрекословно внемлющих каждому его распоряжению рядовых пограничников и офицеров способны одним только ежедневным безупречным служением отменить практически уже решённую судьбу одного из самых старинных, известных российских погранформирований? Впрочем, кто в те годы пытался найти внятные ответы на происходящее, вряд ли мог рассчитывать на положительный результат… И только привычки, в том числе и образцового исполнения служебных обязанностей, могли быть спасительными буями, на которые следовало ориентироваться…
Наутро, после ночёвки в Ахалцихе, Николай Леонидович поставил конкретные ёмкие задачи командованию погранотряда и представителям управления Группы. Так, подполковнику Василию Иванову и майору Владиславу Тхору необходимо было проверить седьмую и, по возможности, девятую заставы. Уже успевший до приезда Смаршкова побывать на нескольких заставах, майор Тхор тяжко вздохнул, но, услышав «товарищи, офицеры, надо…», решительно надел фуражку и направился к машине. За ним последовали Иванов ну, и я, разумеется, намереваясь побратски разделить с офицерами все прелести путешествия в поднебесье. Присутствующий при этом заместитель начальника отряда по воспитательной работе подполковник Николай Ямщук пошутил: «Проверка проходит под девизом: России нужны герои». А кто-то другой добавил: «В отряде вас будет ждать начальник отдела кадров с орденами «За личное мужество». «Не совсем так, возразил полковник Смаршков, не выполнят задачу, я их просто забуду снять с гор». Не зная, что следует подразумевать за всеми этими остротами, я недоумевал. Ведь посещение застав представлялось мне этакой весёлой пёстрой страничкой из книги журналистского бытия.
И вот всё круче и круче дорога, всё натужнее ревёт двигатель, и чаще скатываются по шее водителя за отложной воротник бисеринки пота. Неожиданно тишина повисла в салоне. Но пока не от ощущения опасности, нет. Удивительный ландшафт разновысоких гор, сплошь покрытых буйно зеленеющими деревьями и кустарниками, подчинил себе все другие чувства, кроме одного - восхищения богатством природы. И так пленительна красота тех заповедных мест, что с трудом веришь в существование границы с её строгим режимом, сигнализационными системами и бдительными дозорными. И только голос полковника Смаршкова, показавшего на тяжело ползущие внизу грейдеры, прервал зазвучавшую было в душе лирическую нотку. Улыбаясь, нас приветствовали грузинские дорожники. Тогда, в июле 1995 года, ожидалось открытие на границе нового контрольнопропускного пункта для следования через него товаров из Турции.
На высоте альпийских лугов, справа, открылось ущелье реки. Показалась заросшая травой половина моста, и по сей день называемого Грибоедовским. Вторую его половину, как проходящую по их территории, в годы Второй Мировой войны разобрали опасавшиеся наступления советских танковых войск турки. Очевидно, красивое некогда, но изуродованное позже сооружение - немой символ страха, порождённого недоверием одного народа к другому. К счастью, те времена миновали. На вопрос, как ведут себя турецкие пограничники и население сёл, расположенных по ту сторону участка границы, охраняемого пятой заставой, её начальник ответил нам просто: «Не беспокоят». А один из пограничников даже признался, что ему нравится слушать, как с восходом солнца растекаются над горами льющиеся с минарета суры утренней молитвы. Что ж, разве плохо, что только лишь пение нарушало в те годы тишину грузинотурецкой границы?
Обойдя заставу и выслушав от рядовых Алексея Агеева, Дмитрия Беку и Александра Исакова их восторженные рассказы о недавнем задержании двух условных нарушителей, попрощались с полковником Смаршковым и поехали дальше. Подъём, между тем, был так крут, что водитель Важа Меликидзе дважды вынужден был останавливать машину, чтобы остудить воду в радиаторе.
Самый сложный участок пути преодолевали у картиннокрасивой гряды холмов. Внимательно выслушав наставления прапорщика Владимира Ёжикова - «если не придёт трактор следовать вдоль дороги», подхватили свои сумки и пошли в гору. Обещанный ДТ всё не появлялся, а вершины, по которым пролегал наш путь, между тем, заволакивало тёмными тучами. Но нас с Ивановым беспокоила не столько возможность грозы, особенно опасной вблизи электросигнальной системы, сколько самочувствие майора Тхора. Здесь, на бесконечном, казалось, подъёме стало понятным отсутствие в нём особого рвения проверять высокогорные заставы. Буквально каждый шаг давался Владиславу с большим трудом - то заявляла о себе давняя болезнь, в которой офицер постеснялся признаться, когда мы были внизу, в отряде. Однако воли ему не занимать, и вскоре мы вышли на развилку дорог. Справа завиднелась пограничная вышка, но в ушах ещё звучало назидание Ёжикова идти вдоль дороги. Пришлось не поверить своим глазам, что, как вскоре выяснилось, было ошибкой. Километра через полтора КСП вместе с дорогой круто вильнула влево. Но повторить сей манёвр мы не могли, так как путь преградили запертые ворота. Сосредоточенно глядя под ноги, пошагали взгорками вдоль крутого оползневого обрыва и через полчаса, дойдя до других ворот, поневоле рассмеялись. Здесь дорога делала очередной поворот и теперь лежала далеко внизу. «Вперёд, только вперёд!» - произнёс приободрённый небольшой неудачей Тхор и указал в направлении показавшегося на горизонте строения.
«Вперёд!» - повторил за ним и Иванов. К счастью, тифлисским «сусаниным» не суждено было, придерживаясь направления на «охотничий домик царицы Тамар», убедиться в ошибочности неосторожного замысла. Сзади послышался шум трактора…
Офицерыпограничники всё ещё рассчитывали в этот день провести проверку хотя бы в исполнение одного из пунктов плана и не скрывали своей радости. Меня же заинтересовали их дорожные откровения. Специально для читателей приведу коечто из услышанного. Быть может, после этого мы больше станем ценить то, что имеем. Подполковник Василий Иванов летом девяносто четвёртого года оказался перед дилеммой - служить ли ему в армии Казахстана или попытать счастья и подыскать должность в Вооружённых Силах России. Перетянуло естественное желание завершить службу в родной армии. Но вот с должностью не везло. В её поисках он объездил целый ряд округов - от Сибирского до Северо-Кавказского. Но всюду выслушивал отказы. Наконец, в Москве предложили Дальний Восток. Однако нагулявшегося на просторах великой страны Иванова теперь тянуло поближе к родителям, проживающим на Кавказе, и поэтомуто он принял решение о переводе в погранвойска. Так и оказался в Закавказье. С августа 94-го года, по его словам, не расписывался в получении денежного довольствия, так как с его прибытием в Тбилиси должность сократили. И вот этотто необыкновенно преданный службе офицер умудрялся жить на жалкие остатки от командировочных, большую часть которых он высылал семье!..
Майор Тхор в столь длительном «висячем» положении не оказывался, но и ему в период службы в охране посольства в Дамаске с прибытием заменщика и до получения приказа о переводе к новому месту службы приходилось несладко, а, точнее, как он выразился, «несолоно хлебавши». Что делать, если сбережений к тому развесёлому дню в кармане Владислава не было «ни шиша»? Хорошо хоть посол оказался порядочным и понятливым человеком… Как и подавляющее число других офицеров группы «Грузия», Иванов и Тхор квартир в России не имели. Их им «обещать обещали, но дальше этого дело не шло».
Глядя на «систему», мимо которой нас вёз на свою заставу старший прапорщик Михаил Бабушкин, я подумал, что, попытайся проникнуть через неё нарушитель, о его невесёлой доле можно высказаться словами русской пословицы: «В боярский двор ворота широки, а со двора - узки». Но почему тогда и для офицера с самой наирусской фамилией Иванов в данный момент его жизни подходит та же пословица?..
Как оказалось, на заставе, устав ждать «проверяющих» и видя надвигающуюся грозу, решили, что их в этот день не будет. Однако часовой заметил «троих неизвестных» и тотчас уведомил об этом старшего прапорщика Бабушкина. Тот поинтересовался, как выглядят нарушители. Часовой ответил, что, по виду, - это офицеры. «Но ведь и нарушители могут переодеться в военную форму», подумал опытный начальник заставы. Подробнее расспросив часового и узнав, что на двоих - повседневная форма (новая российская и старая советская), а на третьем - полевая, начальник, вместо команды «застава в ружьё!», прокричал рядовому Василию Лапшову: «Заводи трактор!». Ведь на такой разнобой в форме одежды явно не способны ни «профи» из спецслужб, ни даже махровые контрабандисты…
 |
|
 |
|