MolvA

независимая газета

8 декабря 2005 года

восточный регион Самарской области

Фестиваль парикмахерского искусства

Звёздные браки и разводы: шоу или жизнь?

Последние годы советской границы

Обновление по четвергам

А.ЧИРКОВ, Борское

Последние годы советской границы

«Тарантул», покой стерегущий
В Закавказье, кроме сухопутья, простиралась и морская граница. Тогда ещё основная тяжесть её охраны лежала на российских пограничниках, хотя всё больше контрольных и охранных функций переходило к пограничникам Грузии. В то время операция «Заслон» переместилась с Тихого океана на Чёрное море. Пограничный сторожевой корабль 047 «Тарантул» за восемнадцать дней своего участия в операции избороздил не один квадрат, устранил предпосылки к нарушению пограничного режима и правил мореплавания добрым десяткам судов, произвёл досмотр нескольких плавсредств.
На четвёртый день выполнения заслоновских задач ПСКР 047 получил приказ выдвинуться в точку, удалённую от берега на 70 миль и, действуя в прилегающем районе, обнаружить, преследовать, а при входе в российские воды и перехватить судно, предположительно загруженное боеприпасами, предназначенными к незаконной продаже армии одного из африканских государств.
Слежка за контрабандистами велась давно. Было известно, что ещё зимой в феодосийском порту боеприпасы скрытно доставили на борт научно-исследовательского судна «Модуль». Но сразу в море оно не вышло. Видимо, его команда, угадывая наихудший для себя оборот событий, выбирала удобный момент. Задержка с отправкой в плавание прикрывалась то неблагоприятными погодными условиями, то техническими неисправностями. Раздражённый покупатель расторг контракт, но это только добавило масла в огонь. Контрабандные боеприпасы теперь могли попасть не в далёкую Африку, а в близкое к России и другим странам СНГ государство, что ещё более накалило бы региональные противоречия. Но, наконец-то, час «Модуля», а с ним и ПСКР 047 пробил, их курсам надлежало пересечься. Около суток «Тарантул» щупал морские дали радиолокаторами. И в начале небольшого промежутка времени, отделяющего неровное 2-3-х бальное, но всё же рабочее море от штормящего, непосильное кораблям третьего ранга, на ГКП услышали взволнованный голос радиометриста: «Цель надводная, удаление…». Минутой позже 047-й шёл к нарушителю, задиристо задрав нос.
Это означало, что в моторном отделении, на пульте управления, утоплено столько кнопок «вперёд», сколько нужно для максимального хода в 32 узла. А среди матросов команды замелькали оранжевые жилеты специалистов смотровой группы. Старшина второй статьи Александр Сизов, старший матрос Владимир Кузнецов, матросы Сергей Привалов и Павел Демидов готовились к проверке трюмов чужого корабля. И вот уже включена радиостанция «Сейнер». Командир ПСКРа капитан третьего ранга Валерий Диканский обратился по каналу безопасности к «Модулю»: «Судно, идущее курсом сто семь градусов, скорость десять узлов, ответьте Вельботу».
Почти у самой незримой на воде границы России и Абхазии - продолжения оси реки Псоу - перехвачен «Модуль». Но за два часа тщательного досмотра старожил «Тарантула» заместитель командира по воспитательной работе капитан-лейтенант Владимир Давыденко с матросами не нашли ни единого боеприпаса. Как выяснилось, российских пограничников опередил украинский ОМОН. Сработали-таки эсэнгэвские договорённости по борьбе с незаконной торговлей оружием и боеприпасами, но по каким-то непонятным причинам одно силовое ведомство не уведомило другое о произведённой конфискации упрятанного в недрах «Модуля» смертоносного груза.
ПСКР 047 организационно входил в состав новороссийской отдельной бригады пограничных сторожевых кораблей, а в оперативном подчинении – в очамчирской ОБПСКР. За словами капитан-лейтенанта Владимира Давыденко «на корабле нет офицера или мичмана, в течение месяца имеющего более двух выходных дней» скрывался простой смысл: работы у морских пограничников всегда предостаточно. Повстречавшись по пути в Очамчиру на новороссийском рейде с эсминцеи США «Беллкнап» и группой совершающих дружественный визит южнокорейских кораблей, моряки с «Тарантула» справедливо рассудили, что впредь им долго не видать крупных судов. С того памятного дня приветствовали андреевский флаг ПСКРа в основном траулеры и сейнеры, изредка сухогрузы и танкеры, и уж совсем как праздник - встреча в море с белоснежными пассажирскими теплоходами. Но именно работа с малотоннажными судами определяла ритм будней ПСКРа.
Во время моего пребывания на «ноль сорок седьмом», получившем в батумском порту штормовое предупреждение, у причалов стояло несколько судов. Красно-кирпичная от стыда за свою ржавчину «Снежура», несвеже-белый «Алеут», окрасом несоответствующие своему названию кондово-чёрные «Пилот» и «Голубь мира» - все они малотоннажные сухогрузы, перевозящие муку, картофель, сахар и мандарины. Чуть дальше за ними сверкали рейдовыми огнями сейнеры и траулеры. Со стороны пристани поблёскивали иллюминаторами два однопалубных теплохода. Если принять к сведению, что примерно столько же судов спешило в порт укрыться от каверзного зюйд-веста, нетрудно понять, почему гудел на «Тарантуле» дизель-генератор. Кое-кого всё ещё гложет соблазн погреть руки на контрабанде меди, оружия и наркотиков. Но более всего, рассказывал новый командир ПСКРа капитан третьего ранга Василий Васильченко, - беспокоил пограничников незаконный отлов рыбы в территориальных водах России, Украины и Грузии. Вот почему «ноль сорок седьмой» занимался проверкой нескольких рыболовных судов. И хотя нарушений погранрежима его команда не выявила, активность сторожевика оказалась полезной. С тех пор контрабандисты и браконьеры старались подальше держаться от тех мест, где находился бдительный «Тарантул». А решаясь всё же на недобрые дела, попадали в поле зрения других кораблей или катеров очамчирской бригады. Сил и средств у неё и сухопутных пограничников было достаточно, чтобы держать под радиотехническим воздушным и визуальным контролем морские акватории и береговые участки от реки Псоу и до территории Турции и сберегать для СНГ бесценный дар моря – ставриду, камбалу, кефаль и бычков. А ведь могло быть иначе, не прояви очамчирцы в период грузино-абхазского конфликта стальную выдержку и будь на месте командующего погранвойсками России человек менее решительный и волевой, чем генерал-полковник Николаев. Действительно, бригада пережила тяжёлые времена. Её территория подвергалась обстрелу из артсистем, стрелкового оружия и гранатомётов. Были даже раненые – жёны двух офицеров. Но и в таких условиях решению о выводе нескольких кораблей и эвакуации семей мало кто обрадовался – ведь для настоящего пограничника нет ничего более обидного, чем уход с границы. «Сам докладывал наверх, - рассказывал находящийся на ПСКРе начальник штаба бригады капитан второго ранга Владимир Шаповаленко, - пятьдесят семей осталось, сорок, тридцать… А потом вдруг – двадцать пять, тридцать, сорок… Начали возвращаться. То Николаев ногой топнул. Это уж потом установили для нас двойной оклад денежного содержания и начали приплачивать половину заслуженной пенсии. Вначале возвращались из-за твёрдости командующего».
«Ноль сорок седьмой» в то время обеспечивал эвакуацию семей. Морские пограничники грузили жилую утварь, принимали на борт людей. «Бывало снаряд как шарахнет рядом, а матросы на погрузке смеются: во, говорят, не надо пот утирать, с ног до головы мокрые. А на ходу вертолёты обстреливали, правда, издалека, боялись наших артиллерийских автоматов». Рассказывающего об этом Владимира Давыденко, не разглядев в вечерних сумерках его капитан-лейтенантских погон, я принял за боцмана, так много уверенной силы было в его голосе. Но боцман-мичман Денис Петров, как оказалось, стоял рядом с заместителем командира корабля по воспитательной работе и, как на шлюпке линь, ловил слова авторитетнейшего в его представлении офицера. Смутные годы и на корабле провели границу – между теми, кто пережил войну, и теми, кто о ней знает лишь понаслышке.
Незаметно мы перешли в кают-компанию. И пока дежурный матрос расставлял на столе приборы к ужину, удалось хорошенько разглядеть представителей мичмано-офицерского состава.
Теперь уже Давыденко и штурман старший лейтенант Александр Касай внимали рассказам Шаповаленко и Васильченко о своей службе, которая на словах особенно интересной выглядела у командира. Сам Василий Прокофьевич с улыбкой говорил о ней: «От звезды к звезде и всегда к курсантскому паркету…». Когда-то, будучи курсантом военно-морского политического училища, он побывал на крейсере, чья верхняя палуба была отделана дубовым паркетом. Первую офицерскую должность получил в пограничных войсках и с тех пор постоянно на кораблях не выше второго ранга. Это в среде морских пограничников норма. Звёзды, хоть над морем они видятся особенно низкими, с неба не падают. Поэтому вновь пройтись по тому «курсантскому» паркету мечтает не только Васильченко. Хотя, если честно, подобное право он, наверное, заслужил давно. Ходил в плавания не только на Чёрное море, ещё - на Балтику и Каспий. Когда-то считался лучшим политработником флотилии, избирался в бюро парткома пограничных войск. Кораблю II ранга, на котором позже служил в качестве замполита, доверили охрану с моря отдыхающих президентов – первого в СССР М.С.Горбачёва и первого в России - Б.Н.Ельцина. С ноября 92-го по январь 93-го корабль был единственным, осуществляющим сложную задачу по эвакуации 36-го пограничного отряда.
Стремление к лидерству, вероятно, заложено в характере Васильченко. В период бурь вокруг политсостава он сумел зарекомендовать себя как лучший вахтенный офицер бригады, подтвердил право управлять кораблём. И перевод в декабре 93-го года на должность командира ПСКР 042 для него вполне законное перемещение на место, честно отвоёванное под солнцем. Смена Василием Прокофьевичем военно-учётной специальности ассоциировалась с кадровыми перетрубациями периода Великой Отечественной войны, когда лучшие комиссары с упразднением их статуса стали командирами. И чем же для него был этот первый командный год? Патрулирование границы, выход далеко в море для защиты интересов России в её экономической зоне – это всё будни. Выполнение полного курса боевых упражнений из всех видов вооружения, а на сестре «Тарантула» «Молнии», которой он командовал, кроме двух артустановок, имеются глубинные бомбы, четыре однотрубных торпедных аппарата, стрелковое оружие. Двухразовая покраска в неизменный шаровый цвет в дни плавучего либо сухого докования - если и праздник, так только для глаз. Для сердца же – довольно редкие по сравнению с нами, сухопутчиками, дни у домашнего очага. При сдаче бригадой инспекторской проверки ПСКР Васильченко 18 суток выполнял функции дежурного корабля. А, значит, столько же раз занимал командир «собачью вахту» – не покидал ГКП с ноля до четырёх часов. И как же вдруг подрос за время его отсутствия четырёхлетний сынишка! Но почему-то не соглашались на этот счёт с отцом дочери Ирина и Алина: «Да нет же, папа, каким был Игорёшка, таким и остался». Но ему-то с командирского мостика виднее… Правда, не всегда. Вот взял под свою команду «ноль сорок седьмой», а тут вдруг приказ – идти в Очамчира. Ура, льготный район? Как бы не так! Льготы начинали работать не со дня оперативного переподчинения, а лишь полгода спустя. И, следовательно, суждено ли было их увидеть Васильченко и его подчинённым – большой вопрос. Но это так себе, мелочь, главное, чтобы на границе замки висели – каждый размером с ПСКР и столько, сколько кораблей у пограничников…